Кто такая Бобо у Бродского
Странно, узнал только вчера: кто такая Бобо у Бродского, не знает никто. Стихотворение датировано январем и мартом 72-го года, этот же год - год эмиграции Бродского, и иные исследователи (вся информация из Сети) привязывают сюжет стихотворения к факту эмиграции, встречается также и то, дескать, так поэт прощается с Музой. Лингвисты "метут пургу" о чувствительности Бродского к чистой фонетике, и самое толковое, что можно добыть из Сети - материал, где сказано, что
сам Бродский в беседе с Томасом Венцловой 19 марта 1972 года пояснил, что «Бобо — это абсолютное ничто».
Вообще, читая и перечитывая стих, сам воспринимаю всегда одно и то же: Бобо - псевдоним девчонки, просто знакомой поэта, кого довели до самоубийства, - хотя могли бы не допустить, не проявить преступного равнодушия, холодной невнимательности к чужой срывающейся в пропасть судьбе. И чтобы понять, кто такая - следует проанализировать те круги, в какие поэт был вхож в самом конце 71-го года, где ему и поведали о смерти их близкой подруги, - причем будь девчонка Бродскому избыточно близка - стихотворение не было бы столь пронзительным: как сказывал Козьма Прутков, «воображение поэта, удрученного горем, подобно ноге, заключенной в новый сапог». В стихотворении - то переживание смерти, какое не убивает, но бьет по мозгам, подрывая на творчество. Правда, очень сильный стих. Образ бабочки, изувеченной шпилем Адмиралтейства, входящего через форточку квадратом воздуха, нового Данте, вписывающего слово в уже подготовленное под него место. Очень похоже, так сильно - оттого, что в смерти Бобо Бродский переживает также и свою вину.
Но и кроме того, как свидетельствует сводка погоды за декабрь 1971 года, 29 декабря в Питере было очень холодно: до минус шестнадцати, среднесуточная температура ниже минус тринадцати, и кстати, 29 декабря - это среда. «Сорви листок, но дату переправь: нуль открывает перечень утратам» - эта строчка писана уже первого января (отрывая лист календаря, поэт видит единицу - и хочет переправить ее на ноль, потому как в сознании - ассоциации с пустотой: ведь его Бобо стала «ничем – точнее, сгустком пустоты». При этом сточка «Идет четверг. Я верю в пустоту» (вместе с самим содержащем ее четверостишьем) похоже, дописана уже в марте. Жаль, у нас не любят Бродского: нет даже музея, где было бы можно посмотреть материалы.
2017, июнь
Иосиф Бродский. "Похороны Бобо" 1 Бобо мертва, но шапки недолой. Чем объяснить, что утешаться нечем. Мы не приколем бабочку иглой Адмиралтейства – только изувечим. Квадраты окон, сколько ни смотри по сторонам. И в качестве ответа на «Что стряслось» пустую изнутри открой жестянку: «Видимо, вот это». Бобо мертва. Кончается среда. На улицах, где не найдешь ночлега, белым-бело. Лишь черная вода ночной реки не принимает снега. 2 Бобо мертва, и в этой строчке грусть. Квадраты окон, арок полукружья. Такой мороз, что коль убьют, то пусть из огнестрельного оружья. Прощай, Бобо, прекрасная Бобо. Слеза к лицу разрезанному сыру. Нам за тобой последовать слабо, но и стоять на месте не под силу. Твой образ будет, знаю наперед, в жару и при морозе-ломоносе не уменьшаться, но наоборот в неповторимой перспективе Росси. 3 Бобо мертва. Вот чувство, дележу доступное, но скользкое, как мыло. Сегодня мне приснилось, что лежу в своей кровати. Так оно и было. Сорви листок, но дату переправь: нуль открывает перечень утратам. Сны без Бобо напоминают явь, и воздух входит в комнату квадратом. Бобо мертва. И хочется, уста слегка разжав, произнести: «Не надо». Наверно, после смерти – пустота. И вероятнее, и хуже Ада. 4 Ты всем была. Но, потому что ты теперь мертва, Бобо моя, ты стала ничем – точнее, сгустком пустоты. Что тоже, как подумаешь, немало. Бобо мертва. На круглые глаза вид горизонта действует, как нож, но тебя, Бобо, Кики или Заза им не заменят. Это невозможно. Идет четверг. Я верю в пустоту. В ней как в Аду, но более херово. И новый Дант склоняется к листу и на пустое место ставит слово. 1972 год