Психофизическая проблема

Наверное не совру, сказав, что тем или иным способом психофизическая проблема решалась человечеством абсолютно во все времена. Живой отличен от трупа - и, стало быть, с точки зрения первобытного (ну, или уже не первобытного) человека в мертвом теле нет чего-то, некой сущности или качества, обеспечивающих жизненную активность, чувственность, мышление, просто системообразующего фактора, оберегающего тело от тления и распада. Так появлялось понятие души, покидающей тело человека в момент смерти, однако что это и какова его, вообще, природа, опять-таки, наверное не совру, сказав, что не знал никто. В самом деле, даже если кто-то и искал, препарируя тело, отсутствие искомого легко списывалось на саму парадигмальную установку, что тело препарируется мертвым, когда души в нем уже заведомо нет.

Научному решению психофизической проблемы принято вести отсчет от Р. Декарта, «загнавшего науку в лабиринт без выхода»: так, согласно Декарту, духовное и материальное - две субстанции, не имеющие точек соприкосновения и взаимодействующие друг с другом через Бога. Решение французского мыслителя опиралось на очевидность и на первый взгляд казалось непререкаемым, однако конструкт выдерживал критику не до конца. Известно, что изменения в душе ведут к изменениям в теле (холодный пот при получении неожиданного, неприятного, пугающего известия), а изменения в теле - к изменениям в душе (рюмка водки - и вот человек уже не контролирует инстинкты и не способен мыслить адекватно), - и воззрения Декарта уступали место иным, согласно которым субстанции должны взаимодействовать между собой. Казалось, всё разумно, однако, как и прежде, у субстанций не отыскивалось точек соприкосновения, и вопрос подвисал вновь. Со временем изменились сами подходы к решению проблемы - и душа, утратив субстанциальность, сменялась понятием психики, последняя же в одних случаях понималась «нефизическими свойствами физического мозга», в других - вводился термин "эмерджентность", предполагавший появление качественно новых свойств, отсутствовавших на предыдущем уровне организации. Наши современники, обращаясь к психофизической проблеме, всё больше склоняются к ее решению в рамках т.н. психофизического монизма, - и Гиппенрейтер Ю.Б., профессор психфака МГУ, предлагает решение, где физиологическое и психическое оказываются двумя сторонами единого материального процесса (термин "материальное", впрочем, ставит Юлию Борисовну перед серьезными трудностями, для преодоления которых, обращаясь к онтологическому и гносеологическому аспектам описания реальности, она тратит немалые усилия [1]), - и то же, по сути, решение, и лишь в терминах не единого материального, но единого системного процесса предлагает Александров Ю.И., психофизиолог из ИП РАНа: так, согласно Александрову, психические явления могут быть соотнесены не с локализуемыми физиологическими процессами, но лишь с процессами их организации, - причем описания психических и физиологических процессов оказываются частными случаями описания одного и того же системного процесса.

Однако психофизическая проблема может иметь и более простое решение, восходящее к решению, данному еще в античности, Аристотелем. Действительно, невозможно соотнести несоотносимое: материю и дух - субстанции, различные по своей природе и не имеющие между собой точек соприкосновения, - но в том и дело, что разделив бытие на две взаимодействующие (или не взаимодействующие) друг с другом субстанции, мы изначально загоняем себя в неверно поставленный вопрос. Субстанция - одна, и она описывается в терминах двух уровней организации структуры. Из предыдущего текста можно видеть, что дихотомия структуры - отнюдь не принцип организации материи, но принцип организации самого бытия, структурные уровни неразрывно слиты, сущность никогда не дана нам прямо - всегда опосредованно, и проявление ее, ни в коей мере не похожее на саму сущность, зависит от способа организации верхнего уровня дихотомии. Тело человека и оказывается ничем иным, как модусом, проявлением сущности, сама же сущность к прямому наблюдению нам не дана и доступна лишь в акте самовосприятия.

Представленное выше весьма созвучно с философией Канта, его "вещью в себе": бытие организовано иначе, нежели явлено нам, и материя оказывается лишь способом репрезентации нашему сознанию того, как вещи существуют "сами по себе". И вот, взирая на себя, свое тело, мы знаем сокрытую за ним нематериальную сущность; оглядываемся вокруг, видим материальный мир - и здесь вполне резонно предположить, что и за прочими предметами мира сокрыта подобная сущность. Но здесь может возникать вопрос: если человеческое тело поддерживается живой субстанцией, то какая субстанция, к примеру, стоит за кухонной табуреткой? Однако в этом случае следует видеть, что табуретка является функциональной частью социума, прибрежная, скажем, скала - частью биосферы, - и они (и социум, и биосфера) и есть одушевленные существа. В общем-то, и весь космос должен оказываться живым, а то, что мы не в силах этого постичь, свидетельствует отнюдь не об обратном, но лишь о слабости и ничтожности возможностей нашего познания. За то, что космос - живое существо, в принципе, может говорить и сам феномен происхождения жизни: жизнь может зарождаться только внутри жизни, - и глупости всё то, что на определенном этапе развития материя вдруг неожиданно оказалась одушевлена. Чувствительность и сопричастность смыслам - непреодолимый рубеж, перейти который неживая материя не в состоянии. Нет, всё так и было: изначально жизни на Земле не было, после же, "сгруппировавшись" в самоорганизующуюся систему, органика "обрела дух" - и совершенно неважно, в опаринские ли коацерватные капли (что едва ли) собирались белки, или же кристаллы апатита (что, видимо, так) послужили матрицей для сборки молекул ДНК [2, с. 249 - 256]: за процессами самосборки всё равно стояла живая субстанция. А то, что ни в социуме, ни в биосфере мы не наблюдаем феномена сознания, так мы и не должны его наблюдать: человеческий организм жив "стараниями" и деятельностью составляющих его клеток, для которых точно также, окажись у клеток способность к самопониманию, было бы неочевидным сознание их "социума" - человеческого организма.

И последнее, на что хотелось бы обратить внимание философов. Похоже, в 129-ом гимне 10-ой мандалы "Ригведы" под «связкой сущего и не-сущего», что «отыскали, восприемля в сердце, прозорливые мудрецы», подразумевается ничто иное как дихотомия структуры: речь в мандале, всё-таки, о возникновении бытия, о Едином, что «без дуновения дышало само собою» - но это ли не "не-сущая" Субстанция, открывшаяся нашему взору "сущим" феноменальным миром?

2006, конец августа