О соционике - 2

Первый текст "О соционике" был написан весной 96-го и опубликован (спасибо В.А. Барабанщикову) в материалах Ломовских чтений в ИП РАНе в январе 1997 года. В тексте говорилось о том, что шкалы соционики биполярны, разнонаправлены, вводилось понятие динамической точки, локализованной на каждой из шкал и определяющей доминирование той или иной психической функции индивида, а также понятие интервала, очерчивающего континуум наиболее вероятных положений динамической точки и задающего нормы реакции для каждой шкалы. В тексте делался вывод, что «гоняя точку по интервалу», индивид способен подстраиваться по тот или иной тип общения.

В более ранние времена (и соционика и стала тем, что, по большому счету, и привело учиться на психфак), определив свой соционический тип как "Робеспьера" («истина, справедливость» [2]) и размышляя над соционической сеткой, я обнаруживал, что нередко знаю в себе "Джека Лондона" («романтика преодоления» [2] - экстраверсия вместо интроверсии), порою видел в себе "Бальзака" («скептическое предвидение» [2] - иррациональная функция вместо рациональной), а с изменением сразу двух шкал, рациональности и интроверсии, узнавал в себе "Дон Кихота" («вдохновляющие идеи» [2]). При этом ни "Горького" («рационализм, внедрение» [2] - сенсорика вместо интуиции), ни "Достоевского" («сочувствие людской боли» [2] - этика вместо логики) видеть в себе не удавалось. «То есть, логика и интуиция у меня полярны, отнесены на край, а интроверсия и рациональность размыты и плавают где-то по центру», - сделал я вывод. Так возникло понимание биполярных шкал, точек и интервалов.

Уверившись, что соционика не врёт, я даже хотел открывать свою психологическую консультацию, однако столкнулся с трудностью, что совершенно не умею определять соционический тип постороннего мне человека, не имею надежного инструментария, а задумавшись, что представляют из себя описанные Юнгом функции, зашел в совершеннейший тупик. «Без хорошей теории не будет хорошей практики», - провозгласил я - и задвинул проблему в долгий ящик, постановив прежде немного поднатореть в психологии. С тех пор минуло без малого полтора десятка лет.

Знакомому с соционикой человеку известно, что пафос науки о взаимодействии и взаимопонимании типов во многом состоит в том, что сильная, доминирующая функция индивида принадлежит сознанию, в то время как слабая, ее антагонист, вытеснена в бессознательное. Посыл этот крайне непродуктивен, и хотя исходит от Юнга, выжать из него что-либо практически невозможно. Положим, всё бы это было и так, но как тестировать эту подсознательную функцию? Рисунком несуществующего животного? Оговорками по Фрейду? Можно нагромождать конструкт столь же непродуктивными рассуждениями о «белой логике» и «черной интуиции», однако обремененная подобными построениями наука больше напоминает какую-то тяжелую метафизику. Нет, Аушре - слава, ее открытие, что люди находят общий язык в дуальных парах и квадрах - это действительно круто, однако дальше ход должен быть иным, и нам всё равно придется расшифровывать, что шкалы соционики представляют в своей сути. Относительно вытесненной в подсознание слабой функции можно добавить также и то, что подсознание и сознание - вещи единой природы, находящиеся между собой в соотношении сущности и ипостаси, - но если ипостась интровертирована, может ли сущность иметь экстравертированную установку?

1. Логика - этика

   (у Юнга определено как "мышление - чувство")

   "Этика" - термин вообще кошмарный (этика - это, всё-таки, другое), - указывающий, впрочем, на "человекоразмерность" индивида в его суждениях и поступках. Относительно же юнговского "чувства" Шарп пишет следующее:

   Весьма важно различать между чувством, как психологической функцией, и общепринятым бытовым значением этого слова у большинства людей. [...] В юнговской модели термин "чувство" весьма строго информирует субъекта о ценности вещей. Оно, чувство, говорит нам, что тот или иной предмет стоит для нас, какую ценность он представляет. [3, с. 17]

   Как было замечено, речь идет о некой "человекоразмерности" в восприятии и оценках событий, не вытекающей из логических основ миропорядка, об учете "человеческого фактора". Так это и у Юнга: действительно, одно лишь живое способно ранжировать ценности. Однако на другом-то конце дихотомии - логика, и мы оказываемся перед вопросом: чему "человекоразмерному", способному ранжировать ценности, может противостоять жесткая последовательность рассуждений?

   Весной 2002 года на философском факультете МГУ Ильин В.В. читал курс гносеологии и научной методологии. Тогда из его уст и звучало следующее:

   Существует две эвристики, две мыслительные культуры - логика и диалектика. Логика базируется на законах тождества, непротиворечия, импликации, исключенного третьего. Для рациональной работы эти законы нерушимы, они - гранит научной мысли, но они не корреспондируют с действительностью, не соответствуют наблюдениям в эмпирическом мире. Согласно закону тождества, если предмет равен сам себе - он не трансформируется, но в жизни-то не так. В жизни мы наблюдаем развитие, я-сегодняшний не равен я-вчерашнему и не буду равен я-завтрашнему. Наука всё приводит к частностям, но не может высказаться о целом, она дает "срез", изучает мгновение, но мгновение подрывает историзм развития. Наука - как первая эвристика - система рационального, но нереального мира, диалектика - дополняющий ее интеллектуальный ресурс, дающий возможность оценить универсум без вникновения в детали.

   Собственно, по этому принципу и построено человеческое мышление: оно либо логично, либо диалектично, - и диалектичность и отсылает нас к "человекоразмерности", не следующей из логики и определяющей способность к суждениям о ценностях. О логическом и этическом типах у Аугустинавичюте сказано так:

   Оценивая поступки других людей, логический больше пользуется критериями логично - нелогично, правильно - неправильно, разумно - глупо, рационально - нерационально. Хорошо то, что разумно, разумное не может быть плохим. Этический - хорошо - плохо, нужно - не нужно людям или отдельному человеку, гуманно - негуманно, честно - нечестно. [1, с. 139 - 140]

   И действительно, взгляд на природу вещей в целом, не прикованный к деталям ли ситуации, логическим ли конструктам, так или иначе выведет наблюдателя на позицию полезности человеку, к оценке "хорошо - плохо", на позицию отношений между людьми. Так, сознание женщин весьма диалектично, и лишь не в метафизическом, но в бытовом аспекте: действительно, для того, чтобы понимать, любит тебя человек или нет (а именно это во взаимоотношениях с противоположным полом для большинства женщин является наиболее значимым), никакая логика не нужна.

2. Интуиция - сенсорика

   (у Юнга "интуиция - ощущение")

   В третьем тексте "Подвисшего курсовика" даны рассуждения о природе интуиции и сенсорики:

   Интуитивному типу у Юнга противопоставлен тип ощущающий, живущий "здесь и теперь": люди эти, как пишут нынешние соционики, реалисты, «всегда уверенные во всех аспектах своего физического существования». И напротив, интуитивный тип - мечтатели, оторванные от реальности, живущие в иллюзорном мире воображения и фантазии, - и здесь лишь должно оговориться, что юнговская интуиция и интуиция, исследуемая в настоящих текстах - феномены различные. В самом деле, интуицией как паранормальной способностью должны бы обладать оба типа - ибо не может быть так, чтобы одни люди имели доступ к интуитивному каналу получения информации, другие - нет, и под юнговским интуитивным типом следует понимать не способность к постижению интуитивного знания, но что-то иное. Однако что?

   Выстроим рассуждения от противного - от ощущающего типа. Характерной бросающейся в глаза его чертой является прекрасная ориентированность в собственной чувственности. Но тогда интуитивный тип, напротив, должен жить в отрыве от чувственной реальности, выстраивая отношения с миром не на внешних, но неких внутренних аспектах психической организации; при этом если собственно интуиция нами отвергнута, то можно предположить, что интуитив - это тот, [...], кто способен "домысливать" воспринятое, связывая недовоспринятые части воображаемым и содержащимся в опыте материалом (и данный тип, вообще, правильнее именовать воображающим типом).

   И это место, пожалуй, хотелось бы уточнить и дополнить. В нашем сознании содержится два типа объектов: внешние и внутренние. Внешние - это те, от которых субъект обретает в мире свою определенность, от каких отстраивает в мире себя; внутренние - какие он продуцирует сам. И эти вторые, внутренние, как-то похоже, получаются перегруппировкой объектов, взятых из внешней реальности. Так, единорог, не существующий в природе, прекрасно может находить обиталище у нас в сознании, и он - продукт синтеза лошади, носорога и еще какого-то зверя с рогами - прямыми и не такими массивными. Собственно, вся творческая ипостась человека зиждется на его внутреннем мире - без разницы, в какой сфере творчества прикладывает себя субъект: инженер ли то, перегруппировывающий цилиндры двигателя внутреннего сгорания из линейной в V-образную конструкцию, архитектор, создающий барокко или ампир, или же поэт, искусно манипулирующий объектами речи и слова. И лишь неправильно было бы думать, что творческая способность и воображающий тип личности суть тождество. Для творческой способности в дополнение также необходимо иметь такое качество, как пассионарность (внутренняя неуспокоенность, "шило в заднице", потребность жить - и что-либо созидать или менять), интуитивный же тип - всего лишь тот, кому свою определенность как субъекта проще обрести не от внешней, но внутренней реальности. "Мечтатель" есть слово в языке - вот именно он.

3. Интроверсия - экстраверсия

   Об экстраверсии-интроверсии пишут много, пишут противоречиво, и немногие пишут толком. Все почему-то апеллируют к внешнему и внутреннему мирам индивида, - но когда так - шкала в сути своей ничем не будет отлична от шкалы "интуиция - сенсорика". И в случаях, когда нужно понять, о чём же, вообще, речь, самое верное - вспомнить своего знакомого, "отъявленного" экстраверта или интроверта, проанализировав, без какого его качества о том, что он экстраверт или интроверт, сказать будет затруднительно или невозможно. Так вот, экстраверт - это тот, кто открыт новому, в частности, усвоению нового опыта, это - стратегия взаимодействия с реальностью. Я помню, работал с Илгварсом: для меня он - полярнейший экстраверт! Это в его, не в моих руках оказался самый первый номер какого-то рекламного журнала, какой я, хотя мимо газетной точки мы проходили вместе, просто не заметил! Причем ведь и не мог заметить! - потому что сам - глубокий интроверт, и подобный метод освоения реальности - ну никак не мой стиль! Мой - глубокое копание в себе, в опыте прежнем, приведение в соответствие уже имеющегося опыта. От прежней редакции текста об "интроверсии - экстраверсии" осталась в целом и ныне устраивающая метафора:

   Внешний и внутренний миры содержат в себе элементы опыта как основу любой адаптации, любой деятельности индивида. И принципиально различных стратегий адаптации у индивида существует две: либо усвоение нового опыта, либо приведение в соответствие опыта прежнего. Ситуация схожа с той, что существует в земледелии: повышать урожай можно распашкой новых земель, а можно удобрять уже распаханные земли. Потому-то экстраверт и "ориентирован на объект": его программа - это усвоение нового, в то время как интроверт, кропотливо копаясь в себе, приводит в соответствие уже некогда пережитое.

4. Рациональность - иррациональность

   (у Аугустинавичюте фигурируют "шизотимы - циклотимы")

   В давние времена Илгварс откровенно возмутился, когда определяя его тип, я нарек его иррационалом («Я!.. да одна девчонка в школе вообще не общалась со мной, потому что считала слишком рациональным!..") Термин "рациональность" действительно имеет иную семантику ("ratio" - это, всё-таки, разум), к параметрам шкалы отношения не имеющую. О данной паре юнговской типологии у Шарпа сказано так:

   В зависимости от характера ведущей функции Юнг различал два класса типов: рациональные и иррациональные. К первым принадлежат мыслящий и чувствующий типы; ко вторым - интуитивный и ощущающий [3, с. 16].

   Признаюсь, почему так у Юнга, сам не понял, и видимо, нынешняя шкала соционики к юнговской типологии отношения не имеет (заимствованы лишь термины и структура, когда к рациональным отнесены одни, к иррациональным - другие функции). Сам понимаю дихотомию так, что иррациональный тип - тип гибкий, способный быстро принимать решения в быстро меняющейся ситуации; напротив того, рационал жёсток, его не свернуть, если он что-то наметил - он твердо придерживается плана в намеченных целях и не может перестраиваться на ходу. Седых Р.К. очень удачно именует иррационалов спонтаниками, а рационалов - планомериками; данной терминологией буду пользоваться и сам. Надо думать, данные типы различны меж собою в том, что применяют различные стратегии адаптации к реальности. «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, Пусть лучше он прогнется под нас» - кредо планомерика, - однако стратегия "сшибиться лбами и одолеть противника" выручает далеко не всегда: Наполеон говорил, что исход битвы зачастую зависит от пришедшей мысли уже во время сражения, - и да, тип "Наполеон" [2] - спонтаник, иррационал.

   Изначально, еще в прежние годы, было неясно, почему в дуальных парах все шкалы противопоставлены друг другу, а спонтанность и планомерность созвучны. Что это, некая "рама", в коей заключены все прочие шкалы, некая надуровневая функция? - Однако всё обстоит проще. Если общаются спонтаник и планомерик - один будет твердо гнуть свою линию, другой - подстраиваться, - и получается, что оба "играют друг на друга", реализуют одну и ту же задачу; в случае же "спонтаник-спонтаник" или "планомерик-планомерик" индивиды, как и по прочим в дуальных парах функциям, включены в противостояние (ну, или во взаимодополнение). Как видим, все шкалы в соционике равноправны.

2007, лето; 2020, лето