[карандашом:]
Архив. 20.6.90.
И только отцу "Поминалка" не понравилась. Для серьезных - сплошная политика, для несерьезных - балаган. И вообще Ленком он недолюбливает.
Вещь сильная, но еврейскую тематику ты не понимаешь.
И ещё. Оленька! Я обещал смотреть "Поминалку" из партера. Ты помнишь?
Зачем в Москве появлялся отец - сейчас я уже не вспомню. Возможно, уже тогда им был написан текст - и его отец и привозил показать в управление геофизики на Чернышевского. Отец - геофизик, и текст его был связан с каким-то принципиально новым методом исследования земных недр. Про управление на Чернышевского поведал мне именно отец: еврейская контора, построенная по принципу "укрепился один - притащит за собой другого, так что в итоге никого кроме евреев работать в заведении не будет". В Москве - институт связи, а мире - психоанализ, насколько владею информацией, постигла такая участь. Еще лет десять-пятнадцать назад (Мадлен была убежденной антисемиткой - и я разделял взгляды своей подруги вослед) еврейский вопрос волновал меня изрядно, ныне почти не беспокоит, и полагаю, с того, что сам разобрался с этическими и метафизическими сложностями. В связи с "еврейской тематикой" в МИСиСе особенно тревожило (и я не знал, как к этому относиться), что друг мой Лёха Кулинский - еврей, но даже и тогда над всем этим я не заморачивался сильно.
Почему отец недолюбливал Ленком - из-за Марка Захарова. Еще бы - демократ, "двуликая", одиозная отцу фигура! Отец, хотя коммунистом никогда не был, с приходом перестройки начал голосовать за Зюганова и выписывать "Советскую Россию". Но, право, лучше бы он занимался чем-нибудь толковым! Последнее дело - переживать у экрана телевизора за то, что делается в стране. Во время учебы на факультете (как, впрочем, и поныне) не коммунисты, не партия власти, не либералы или кто там еще - сам "ящик" был и остается для меня классовым врагом, - хотя прежде, общаясь с Мадлен, новости по НТВ смотрел регулярно.
С отцом в контексте всей описываемой истории много позже было связано и иное. 31 декабря 1997 года именно он задумчиво поведал мне о том (по тем временам уже четыре месяца в жизни моей царил беспросветный хаос: я бомжевал, закрыл свой небольшой бизнес, был отчислен из института за финансовую задолженность), что в свое время в Колпашевский горком комсомола Отмахову привел некто Жуков, сам возглавлявший горком партии. Позже этот Жуков был переведен в Томский обком партии, а еще позже - в Москву в команде с одиозным народу деятелем времен перестройки Егором Лигачевым ("Егор, ты неправ!" - в МИСиСовский мой год значков с таким текстом по Москве "ходило" немало). На исходе 97-го, перед самым Новым годом добравшись до дома и рассказав о царящем со мной в столице хаосе, я сподвиг отца на раздумья - и от него и воспринял следующее: выведший Отмахову во власть Жуков позже был одним из депутатов парламента, осенью 93-го покинувших парламент до расстрела. Сам полагаю, с тех пор таким людям (как, видимо, и их окружению) дорога была открыта везде и всюду, - однако здесь же замечу, что в жизнь мою Отмахова умела вторгаться и до 93-го года. "Малыш, мы должны прожить интересную жизнь", - фраза из ее коротенького в несколько строк адресованного мне в Томск в 87-ом письма, возможно, свидетельствовала о каком-то неведомом мне и очень сильном ее карьерном росте. Или, быть может, мой Друг сама для себя обсуждала проблему "не слитых в монолит" наших жизней? - Боюсь, до истины мне не докопаться никогда.
Родители Отмахову знали. Не только знали, но и были дружны, и никто иной как сам (наверняка же по инициативе Отмаховой) и представил им своего Друга. Ныне полагаю, было это в первый мой после школы год, когда, уже хватив порцию своего "экзистенциального испуга", я вернулся в Колпашево. Отъезд из Москвы был вынужденной необходимостью: чтобы поступать вновь, по тогдашним правилам на каждый нерабочий год требовались полгода трудового стажа, в Москве же - ввиду отсутствия прописки - устроиться на работу я не мог. И очень жаль, что уехал - цепляться надо было зубами: из-за подготовки, что давали курсы при Зеленоградском МИЭТе. Уехал - и не только не подготовился по второй половине учебника, но слил, что называется, и первую. И МИЭТовскими "тройками" в 86-ом, между прочим, гордился больше, чем "пятерками" Томского политеха.
А "Поминалка" в Ленкоме и впрямь была неслабой! Не из-за сюжета - из-за состава артистов. Было на кого смотреть - не играл лишь Караченцев. "Это кто, Леонов что ли?" - прокомментировал отец с улыбкой появление в глубине сцены Тевье-молочника. Под аплодисменты на исходе действа Абдулов выводил на сцену старенькую Пельцер, и со словами: "Матушка, мы не в поезде, пора ориентироваться!" - щелкал пальцами у нее перед носом. Пару в партер отдал мне Сашка Амирханов за несколько дней до спектакля (было это возле Ленкома - видимо, в ближайшую к спектаклю субботу), - и про себя я отметил еще тогда (осталось ведь в памяти - видимо, уже по тем временам ситуация тревожила как проблемная): о том, что ко мне приезжает отец, Сашка не знал.