На самом деле, в тексте я уже давно я хочу ставить точку (он мне не интересен, я не прикасался к нему, не думал о нём несколько дней), однако что происходит сейчас. У Джессики вновь прекратились посты на фейсбуке (и это значит, она вернулась в Россию и ее вновь сводят с Щукиным), а я кроме периодически воскресающего сердечного неблагополучия уже два раза за двое истекших суток воспринимаю икоту во время приема пищи (и что идет балаган - это железнейший референт!) [...] [17 августа 2018 года]
Ну вот, похоже, неделю спустя после моих вселенских глупостей Джессика вернулась в Россию, - однако как трактовать возникавшую 17-го числа икоту, честно говоря, я не знаю. Безусловно, икота - это когда девчонку отбирают у меня и передают моему сопернику, - однако здесь же я смиренно замечу, что для того, чтобы у меня что-либо отобрать, прежде этим меня было бы не худо наделить, - и это событие, каким же способом мне "возвращают" Джессику, для меня всегда было тайной за семью печатями. Возможно, несколько дней, с 12 по 17 августа, я молчу и не разражаюсь очередными постскриптумами именно потому, что у меня ничего или почти ничего не болит (я и пишу, дескать, блог мне не интересен - и я бы так точно не писал, когда мне что-то серьезно мешало жить!), - и это "не болит" - оно и есть мой позитив, а быть точнее, отсутствие негатива, - и вообще, ныне всё больше думается, что, возможно, икота маркирует вовсе не переход от позитива к негативу, но переход к негативу именно от нейтрального состояния, когда, говоря проще, кукловоды включают очередное хламьё. И ведь действительно, я почему-то живу и думаю, что все мои неприятности я получаю ответом на те или иные свои пассажи, задевающие кукловодов "в их лучших чувствах", однако более правильным мыслительным ходом, по всей видимости, был бы тот, что кукловоды атакуют, и мои смыслы причастны к атакам лишь постольку, поскольку во мне усматривают незащищенную брешь и намереваются ее пробить. Собственно, что и фиксируют мои последовавшие за икотой постскриптумы:
Оказывается, я уж успел и позабыть, и что такое бессонница, и что такое действительно сердечное неблагополучие. Всё вернулось - хотя и не предельно сильное. Проснулся и не могу спать - не было и пяти, и сердце (со вечера - прямо с момента написания предыдущего абзаца) просто чувствуется - еще не разламывается. [...] [18 августа 2018 года, раннее утро]
Хламьё не успокаивается. Хламьё прёт полным ходом. Со вчера у меня опять болит сердце, у Джессики по-прежнему нет постов на фейсбуке, а в библиотеке, в вестибюле, выложены учебники английского языка - типа, берите, люди, эти книги библиотеке не нужны. Я работаю здесь же, внизу - и двое людей подле меня заводят разговор о яхтинге! Так вот, с при таких раскладах с Джессикой я не буду общаться наверняка! Как прежде с Пумой. А еще лучше уехать, и хотя я понимаю, что линять - это не метод, уехать хочется очень! На самом деле, я убежден: если я проигрываю - меня сажают. Неважно за что, здесь именно та ситуация, когда «был бы человек, а статья найдется». И такое, не исключено, в ответ на мою очень давешнюю убежденность, что в то время, как я мог бы отбывать срок в местах лишения свободы, девушка рожала бы моего ребенка. И хотя данный смысл я опровергал давно и не раз, для кукловодов, похоже, он удобен и они за него держатся. По крайней мере, навальновская оппозиция, о коей упоминаю в самом начале текста, как упрямо думаю и теперь, изначально была залочена под этот сценарий. [...] [20 августа 2018 года]
То есть, сейчас я даже могу попробовать восстановить полную хронологию событий. До начала десятых чисел августа, согласно выводам минувшего поста, у меня был позитив (сказать точнее - отсутствие негатива), прописав представленные в прежнем посте глупости, я получил очередную атаку - и она была отбита постскриптумом от 12 августа, однако на какое событие прошли фиксируемые выше икоты, я так и не знаю. Я не смог этого выяснить даже и подняв переписку - но, вообще, этого события как такового могло просто не существовать - точнее, оно могло существовать лишь в сознании кукловодов, неизменно трактующих меня с превеликим избытком. Ныне мне памятно, Безносов Эдуард Львович в 2006 году весной на подготовительных курсах по литературе сказывал, что «царская цензура и цензура советская - ну, это как ясли и докторантура», - и что о том напомнило ныне: в связи со смертью режиссера Данелия в Сети попался материал о снятом им фильме "Кин-дза-дза", когда одно из ключевых междометий фильма ("Ку!") создатели фильма уже были готовы заменить на "Кы!" - и только лишь потому, что в "Ку!" цензоры усмотрели инициалы тогдашнего руководителя партии! Сейчас я думаю, что эти "трактовки с избытком", от коих я не устаю офигевать, являются наследием не изменившейся с тех пор и привыкшей всё держать под контролем системы.
И далее мне остается лишь прокомментировать вопрос моих "неприятностей с законом" - о коих я открыто пишу в августовском постскриптуме. Как может понимать читатель, сажать меня не за что, и за те две с половиной тысячи рублей подоходного налога, какие - ввиду двухлетней невозможности устроится на работу - я не могу заплатить скоро уже два года и на какие, увеличивая сумму долга, капают пени, меня наверное не посадят. Но я боюсь хаоса - я боюсь гэбэшного хаоса, и он - единственное, чего я действительно боюсь. Это - то, защититься от чего невозможно, если им надо - они делают, и если начинает работать их молотилка - она сметает на своем пути всё! Крушатся людские судьбы - и я намедни вспоминал Олега и Флоранц - историю, описанную в пятом тексте цикла... И придумать мне неприятности с законом - пара пустяков, разумеется, учиняя их руками Щукина, - потому что ну не светиться же самим! - а когда он - всё, как бы, объяснимо без участия спецслужб, - и я правда жалею, что не прочел "Графа Монте-Кристо" и не могу высказаться достоверно, насколько оказывались бы схожими сюжеты. И здесь же я могу добавить, что 7 апреля в первом часу ночи, работая над текущим абзацем и прописав, что "до общения с Джессикой дело так и не дошло", от состояния легкой дремоты, когда вот-вот - и я уже пойду спать, я вновь воспринял бессонницу - какая, по счастью, не продержалась долго (десять-пятнадцать минут), - и я старался, комментировал прописываемое («...однако кто им сказал, что в ситуации моих бессонниц я стал бы общаться с моей героиней?»), чтобы невзначай не быть неправильно понятым. Я очень не люблю своих бессонниц: кроме того, что они изматывают, я их еще и панически боюсь.
И завершая пост, я лишь укажу, что учебники иностранного языка, 20 августа выложенные в вестибюле библиотеки, библиотеке всё же нужны были: они исчезли моментально почти все, как лишь не то на сайте, не то в частной переписке описал бушующие вокруг меня социальные аномалии.
2019, начало апреля