Социокардия

Вступление

В самом начале 2017 года я разразился текстом "Почему я хочу уехать из России". В истинном отчаянии я писал, что спецслужбы давно и методично губят мое здоровье, но только если прежде это были всего лишь доводимые до удаления зубы, лазер по зрению, подмена таблеток в лечении грибка и комплекс мер, направленный на ограждение меня от техники лазанья, дабы не лез и побился в горах, то ныне они добрались и до сердца. Болело сердце - самое благополучное из всего, что есть в моем организме, - и тогда я практически не сомневался: долбанули химией через пищу, вероятнее всего, через хлеб в университетских столовых (в начале января стояли сильные морозы, и из ГЗ я практически не выходил). Однако ныне очевидно: не было никакой химии - была еще одна парасоматика, - и сейчас я лишь теряюсь в догадках, был ли на предмарафонской августовской медкомиссии "на всю его дурную мощь" включен ультразвук. Позже, припоминая, что впервые странные симптомы на сердце (когда по нему словно "погладили лепестком от цветка") почувствовались на следующий после ультразвука день, я интересовался у Яндекса, можно ли навредить сердцу ультразвуком - и Яндекс отвечал: как всегда - всё дело в силе или количестве. И хотя прямых доказательств у меня нет, ультразвук я допускаю исходя из следующих соображений:

1. Сердце, хотя и очень не сильно (но очень странно и совершенно неожиданно - прежде такого не было никогда!) почувствовалось на следующий после ультразвука день.
2. Пройти кабинет с ультразвуком в первый день не получилось - у дверей толпилась громадная очередь, и когда все прочие по списку врачи были пройдены, свой кабинет врач уже закрывала. Не исключено, на следующий день, уже без очередей, я пришел к перенастроенному аппарату.
3. Как минимум еще двое врачей в первый день медкомиссии обратили внимание, насколько хороший график рисует моя кардиограмма, - а нагадить мне, в том числе и в сфере здоровья, ухудшить работу прекрасно работающего органа (как, например, со зрением) для моих "опекунов" было свято во все времена!

Однако возможно и иное: марафон, ради которого я и проходил медкомиссию, являлся альтернативой восхождению на Эльбрус (эти события были взаимоисключающими изначально), - и потому как не пошел в горы, типа, поберег себя ("думает, есть для кого... - ужо!"), у кукловодов включался сценарий, когда с любимой девчонкой меня вновь погнали в балаган. Для нормального человеческого сознания подобная логика дика, однако для кукловодов - в порядке вещей (думаю, идет жуткая перестраховка, когда внутри самой структуры гэбэшники боятся, что при не исполнении приказа полетят головы), и сам факт прохождения медкомиссии, допуск к забегу и оплата стартового взноса (и ведь забавно, оплачивал я его онлайн именно на следующий после медкомиссии день) запустили новый виток событий с Пумой, с кем я не общался, но по ком, исстрадавшийся, болеть не переставал. Сейчас, редактируя текст в январе 2020 года, я отдаю предпочтение именно этому, второму варианту, хотя в прежние времена больше склонялся к первому. О том же, что это именно второй вариант, сейчас я могу судить и по появлению в ангаре, где храню свои пожитки на квадратном метре площади, нового администратора, Позитивной Девушки Леры, - и запомнилось: тренируясь, я выбегал из ангара и прибегал в ангар, нормально и конструктивно общаясь с девчонкой. Именно с тех пор все Леры, с какими ныне знакомлюсь по жизни, для меня "позитивны" (эдакий навешиваемый на имя префикс). И девчонка пропадала - пропадала тотчас ("ушла учиться") в первой декаде сентября, когда, заподозрив неладное, видимо, в частной переписке я означивал, что в ее лице кукловоды придумывают мне подружку взамен Пумы. Думаю, всего мы пообщались что-то порядка двух недель, быть может, чуточку больше.

Поначалу с сердцем всё было тихо - и в августе, и в сентябре оно чувствовалось минимально, на марафоне и в близлежащие к марафону дни не беспокоило вовсе, и напоминать о себе стало лишь в ноябре, более настойчиво - в декабре, а в самом начале января (в памяти отчетливо держится пятое число), как и означиваю ниже по тексту, разразилось острыми болями, - и ныне я неизменно привязываю это к событиям, когда во второй половине декабря Пума "забывала" меня в кассах Ленинградского вокзала, где брала билет до Питера. Лишь к концу февраля я обнаруживал "неладное" - насколько сильно сердечное неблагополучие привязано к ситуации моего общения с Пумой. Представленный ниже текст, где я, прозревая, уверенно говорю об еще одной парасоматике, дается практически без изменений - таким, каким он был написан в марте 2017 года.

2018, февраль; 2020, январь

Редакция марта 2017 года

Уже, наверное, неделю я откладываю и всё никак не возьмусь написать этот текст. Потому что не до конца уверен в его выводах. Получается какая-то чертовщина. С одной стороны, я ясно вижу, как сердечко реагирует на контекст ситуации взаимоотношений с Пумой (и стало быть, разбитое сердце - ни что иное как парасоматика), с другой - усомниться в ультразвуке, включенном "на всю его дурную мощь", я тоже не могу. Не могу - потому что знаю, как своим долгом считают они напакостить мне где только могут, здоровье - отнюдь не исключение тому, а здесь - такая возможность: нагадить - и после списать на марафон! Как и писал, сердечко почувствовалось уже на следующий после ультразвука день, да и плюс, преамбула к тексту "Почему я хочу уехать из России", какую переписал и в какой, наконец, увязал сердечную боль с августовской медкомиссией, показалось, вызвала резкую обеспокоенность моих "опекунов". Признаться, даже помнилось, мне пытаются транслировать, чтобы от своего нового понимания действительности я отказался. То есть, единственная рабочая гипотеза, какой ныне способен оперировать сам: парасоматика "липнет" на слабое в организме место, - и этот-то вывод и нравится мне не очень, но иного у меня нет, потому что полагать, что ультразвуком меня никто не бил, у меня не получается.

Итак, несколько эпизодов (на самом деле их больше, но прочие не столь ярки и их сложнее артикулировать), позволяющих думать, что сердечное неблагополучие имеет не физиологическую, но социальную причинность. Первый - переписка с Пумой от 21-го февраля, - и подозрение, что между сердечной болью и "моими шансами в балагане" (примерно такой речевой конструкт, наверное, был бы здесь наиболее уместен) существует некая корреляция, у меня закрадывается несколькими днями прежде. Так, анализируя былое, я припоминал, что совсем незадолго до Нового года под предлогом "мы могли бы встретиться" я был "вызван" на Ленинградский вокзал, где Пума брала билеты до Питера, - и после "забыт", как забывают, к примеру, тедди Рембрандта - когда сперва девушка произносит "подожди меня здесь", уходит - и больше не появляется. Когда начинается подобное - иначе как гэбэшным хламом это не назовешь, и характерный маркер происходящего: дальше девушка оказывается зашифрована, достучаться до нее невозможно, в отношениях подобное не сулит никакого позитива - и летние Ессентуки, между прочим, проистекали по очень похожей схеме. Среди памятного, подвергшемуся февральскому анализу, эпизод на вокзале не был единственным - и, к примеру, в январе, когда сердечное неблагополучие бушевало вовсю, я пребывал в нетленной уверенности, что напросись я приехать к Пуме в гости - у меня бы это непременно получилось... Я и сейчас вздрагиваю от подобной перспективы - и тогда грешным делом я даже полагал, что Исаакий передается церкви именно в те времена (а может, и именно затем), чтобы, негодующий, подорвался бы на поездку в Питер - присоединиться к протесту... Нет, на площади я не хожу - и не в последнюю очередь из-за того, что в этой стране это предельно бессмысленное занятие (хотя, будь оно в Москве, не исключено, пошел бы пообщаться с единомышленниками). Одним словом, корреляция зацепила, гипотеза нуждалась в проверке - и в середине февраля за пару-тройку дней до приводимого ниже диалога я даже писал Пуме и просил хотя бы некоторое время пообщаться со мной адекватно. После одумывался ("ну что ты, родной, ну какая парасоматика - не будь наивен!") - и на момент представленного ниже диалога ни о каком общении даже не помышлял.

А чтобы я тебе звонил, тебе нужно заранее позаботиться о том, чтобы не забывать меня на вокзале как чемоданную кладь (15:14)

Мне нужно из Икеи три полки взять. Поможешь привезти? (19:02)

Нет, не помогу. Извини (19:02)

Всего хорошего. Забудь меня и все мои контакты. На почту можешь не писать - я удалила. И не надейся, что я тебе когда-нибудь отвечу. Найди себе психиатра. Лечись (19:06)

Ир, у меня сердце болит. Я не бегаю по городу чтобы его не тревожить. Попроси Славу или Щукина - им проще (19:07)

Ну вот оно совсем разболелось. Оно откровенно болит. Слушай, давай я привезу тебе твои полки? Не верится, но вдруг это и впрямь психосоматика? (19:35)

Звонок: "Ты где?" - "На Красносельской" - Дает отбой. (19:36)

Я буду смеяться, если ты взяла меня в заложники. Если, конечно, не плакать. Я правда не знаю, из-за чего оно болит (19:44)

Ну его отпустило. И что мне теперь делать? Я в шоке. Правда. Появись вечером? [...] (20:25)

Я никогда не думал, что Пума Сергеевна - это диагноз)))! (21:19)

Для тех, кто не в курсе (а не в курсе здесь практически все), уместен некоторый экскурс в проблематику. «Всего хорошего, забудь меня и все мои контакты», - всё это действительно так, потому что после длительного необщения сама просьба Пумы помочь ей, ее снисхождение до факта специально для меня заведенного почтового ящика ("Дюймовочка Маленькая" - чудеснейшие имя и фамилия! - типичнейший маркер балагана, когда почта создается на все случаи жизни: при необходимости ее можно забросить и забыть, а при обратной необходимости - продолжить пользоваться) маркирует возврат к отношениям, мой же отказ, когда не воспользовался "благоприятным моментом" (а «дважды эти люди не предлагают»), безвариантно откидывает ситуацию обратно, - причем не просто откидывает, а включает балаган "с продолжением" наподобие Ессентуков. Мне могут не верить, но во всём тексте данный вопрос для меня проблематичен менее всего: подобное повторяется от раза к разу как минимум полтора десятка лет, это - почерк, это - шаблон, он давно выучен, зазубрен наизусть (и я лишь акцентирую внимание читателя, что и в "Саге о Саше", одном из последующих текстах цикла, в ситуации, на какую включались сердечные боли, точно также педалируется тема психиатра, какую, что я ни делай, пытаясь наладить отношения с девушкой, обойти не могу). И данный шаблон необходим, чтобы уверять меня, что никаких чужих детей в создаваемой мною семье невозможно, что «всё мне только кажется», - и признаться, уже с очень давних пор когда меня начинают уверять в подобном я начинаю «тупо бояться жить».

Следующий эпизод - письмо от 2 марта к Маринке (всё той же Маринке - кто, быть может, и вовсе не читает моих писем!) - и как всегда, я нарочно описываю людям не очень нужную им проблематику, дабы последняя оседала в моем почтовом ящике и после при необходимости к ней можно было обратиться. Другое дело, что найти среди моего "графоманства" нужный мне материал подчас бывает чрезвычайно непросто, однако в данном случае проблем не возникло - времени с тех пор прошло совсем немного.

Маринк, доброго времени суток. Хотел написать вчера, но вчера вечером не было сил. Не то что вообще не было - не было на красноречие, перечитывал текст письма - и дивился, до чего коряво написано. Попробую сегодня. Главная моя новость: в итоге, сердечко - это психосоматика. Но не на Пуму - на связанную с ней ситуацию, какую включают кукловоды. Что это - я не знаю: это может быть как и само супружество с Пумой, так и какая-нибудь просто гадость в мой адрес. Гадать не хочу - бессмысленно, но то, что от Пумы нужно держаться подальше, буквально проникся вчера днем. А позавчера вечером мы общались в столовой, мне было наказано съездить в Кузьминки и купить дорогой шампунь, общение было адекватным, адекватным оно было и вчера, когда Пума переводила мне деньги на карту. Зато вчера с самого утра очень болело сердце, я готовился умирать, и даже Настю, администратора в ангаре, спрашивал, сканит ли их сканер фотки, потому что денег на фотосканер у меня нет, а фотки оставить хочется. "Оставить где?" - спрашивала меня Настя, - и я отвечал: "Оставить на сайте". И было очень тоскливо, потому что все два, а то и три последних дня полностью контролировал всю съеденную пищу, кипяток - только своим кипятильником, и два предыдущих дня сердце почти не тревожило, вчера же утром болело достаточно сильно, в итоге чего я делал вывод, что оно просто разбито и дальше будет только хуже. Но боли прекратилась - причем прекратились почти моментально, когда принял решение (примечательно - еще даже не проронив никому ни слова!), что не за каким шампунем я не еду. На самом деле, я бы и съездил, но на ситуацию включились аномалии: взятую мною доставку в Химки переадресовали на Белорусскую (достаточно редкий случай - наверное, один на несколько месяцев: по правилам "Бринго" если клиент отменят доставку, деньги курьер получает всё равно), - и переадресовали либо затем, чтобы было время съездить за шампунем, либо чтобы поехал и взял бы попутную доставку, в структуре исполнения которой могла быть подстава. Так вот, с тех самых пор, с середины вчерашнего дня, сердечко практически не беспокоит, - хотя вчера Пума со Славой дожидались меня в мраморном холле, после, когда не остановился, прошел мимо, пришли за мною в столовую - и была видно: от адекватного общения Пумы не осталось и следа, сама же она наигранно-театрально пытается строить мне глазки.

Каюсь, в данном случае меня можно "поймать на лжи", потому что (обнаружил лишь при написании текста!) в письме значится вовсе не "с самого утра очень болело сердце" - "с самого утра очень болел живот", - и это - чистейшей воды описка и она объяснима: боль в животе - наезженный речевой шаблон, еще с лета четко привязанный к теме парасоматики. Что же до упомянутого в письме "адекватного общения", то сейчас я бы в нём очень усомнился, потому что всё, что я мог фиксировать - благополучное состояние моей собеседницы, - а адекватное общение у нее, простите, не со мной... Бывали моменты, когда я становился мимолетным свидетелем ее общения со Славой - и Славе я завидовал. И эти "наигранно-театрально глазки" - наверное они и делались для контраста, чтобы воспринимая ее в том спокойном состоянии, когда в столовой она объясняла, как добраться до салона красоты в Кузьминках, я бы считал, что это и есть ее адекватное общение.

В общем, 6-го марта, отрефлексировав, что ничего кроме деструкции от нее, Пумы, по жизни я не воспринял, и что теперь, когда практически успокоился, ясно вижу, что "мне не туда" (всё это актуально и ныне - и здесь лишь добавлю, что ныне панически боюсь всего, связанного с этой девчонкой), я писал, что ни отношений, ни просто общения у нас больше не будет. «Мне жаль сердце» и «мне - хватило», - эсэмэсил я ей. А 7-го весь день с утра и до вечера провел в городе на доставках (предпраздничные дни - воистину хлебные дни для курьера), бегал и бегал немало, но за весь день не возникло позыва сказать себе: "Эй, парень, а ну-ка стой! На сегодня хватит, побереги себя - а ну марш в библиотеку!" Нет, под конец дня сердечко ощущалось, но всего лишь маленьким в комочком; когда оно начинает действительно болеть, оно и болит значительно сильнее, и сама боль - она иная: сердце словно прижигает.

И последнее, что хочется сказать в тексте. Наверное надо мной можно посмеяться, дескать, пишу о "небылицах", где с одной стороны - пристальное внимание спецслужб, с другой - непонятные недуги, - но в том и вопрос, что "набор удовольствий" идет "в одном пакете", и не будь одного - не было бы и другого. Так мир устроен - не я его придумал. Будь таких как я больше - подобные сообщения встречались бы чаще. Здесь, впрочем, не всякий еще отследит: это я дотошно в себе копаюсь, прочие, как правило, заняты делом и им не до того. Но самое забавное - врач ведь мне диагноз ставит! У меня и слова-то такого прежде не было в лексиконе! А теперь - есть! Кардиалгия! Как всегда, призвал к ответу Яндекс - и обнаружил, что симптомы-то мои. То есть, и в медицине подобное не ново, и диагноз верен - и лишь с оговоркой маленькой одной: с точностью до парадигмы.

2017, март