Вчерашние ночные твиты к Джессике дали совершенно неожиданный результат. Всё перестало болеть (совсем немного остались лишь ноги), вернулась в норму температура, - однако взамен всего явилась бессонница. Спокойный, что у меня всё разумно и "no pasaran", я взялся редактировать посты июля 2018 года - и получил новую порцию отнимающихся ног. В одном из постскриптумов, комментируя сказанное, я прописал, что кличу Джесс вместе работать над Нобелевкой, но для того она должна расстаться с Щукиным. Я очень точно фиксировал, что отправной точкой ноги имели именно это место в тексте. Тут же, желая успокоить неприятные ощущения в ступнях, в ответ в комментариях я стал проговаривать всю подноготную вопроса кочегарящих ног, но это не спасало: ближе к шести утра и фиксировал еще и занывший живот. После три часа я спал, еще после - уходил в магазин за продуктами, а когда возвращался, понимал, что в ситуации бессонницы, кочегарящих ног, ноющего живота и вновь поднявшейся температуры свою героиню я уже не зову никуда. Я так и не понял, на какой смысл пошел дисбаланс, и потому попробую проговорить всё заново.

На самом деле, истекшие сутки дали в выводах совершенно ошеломляющие результаты. Температура поднимается тогда, когда я не зову Джессику стать семьей, когда снимаю титул и ее фотографию с сайта, или же прямо прописываю о том, что никуда ее не зову. Мою Птицу тут же начинают выдавать замуж. Нет такая постановка вопроса меня не устраивает совершенно - и именно потому ни о чём кроме как о супружестве речи не пойдет. И весь вопрос - лишь в модусе общения до брака.

И дальше я должен повторяться. Я не буду общаться когда у меня паранормальные реакции, и я не буду общаться когда Джесс не одна (я зову ее в самую настоящую семью, и если ей я ей дорог - иных кавалеров быть у нее попросту не может, когда же иначе - эту семью лучше вообще не создавать), - причем я очень сильно подозреваю, речь - не двух ограничениях, но об одном, поскольку если она расстается с кавалерами, в частности, с Щукиным, вопрос паранормальных болячек отпадет сам собой. Но в том и сложность, что, прописывая абзац, легким скворчонком я чувствую сердце: властью начальника над подчиненным по гэбэшной линии Щукин банит и собирается банить наше возможное с ней общение.

Что я намерен предложить Джессике, если она соглашается стать моей женой, рожать наших делей и вместе заявляться на Нобелевку. Безинтимный период общения - когда между событием нашей встречи и обручальными кольцами должно проходить несколько месяцев. Просто, так правильно. Так делают люди, и не делать так - обрекать себя на кучу напрягов. Кроме того, наученный опытом, что стоит мне лишь позвать мою героиню в ЗАГС, у меня начинает светофорить всё: ноги, сердце, живот, - я понимаю, что в ответ Щукин спешит зачать ей ребенка, а с логической схемой, какой применить из сценариев, думает разобраться после. Но нам не нужны его дети - и "буфер" в безинтимном общении в несколько месяцев необходим, чтобы исключить эту сквозную ситуацию, существующую со времен футбольного чемпионата, когда бы общаться с Джессикой я мог бы лишь с уже зачатым его ребенком. Собственно, эти несколько месяцев будут отнюдь не походными - городскими: с тренировками, романтическими встречами и продуктивной работой над текстами. Причем я полне допускаю, что это может быть и полгода, и год. Вот как-то так - и дальше слово за Джессикой: после карантина я призываю ее меня найти, чтобы возможно уже осенью обменяться кольцами.

06. 04. 2020